Сильвио (фантастическая драма) - Страница 13

Народ и войско.

На щит, на щит царя!

(Сильвио поднимают на щит).

Сильвио (про себя).

Противны мне и дики
Бессмысленной толпы восторженные крики...
Войска, народ, – и все, что вижу пред собой —
Мне кажется теперь какой-то грезой дальней,
Иль сказкой, полною иронии печальной.
И жалок сам себе в короне золотой,
Я призрачный монарх над призрачной толпой!

Народ.

За Сильвио, умрем за Сильвио!

Войска и народ уносят Сильвио на щите.

После победы. Над полем сражения высокий холм. Шум битвы. Сильвио в полном вооружении.

Войска.

Привет, царю, привет!

Солдаты приводят старого короля в оковах.

Монарх, мы привели
Тирана пленного, врага родной земли.

Сильвио.

Родитель любящий! Давно ли
Ты мучил, гнал свое дитя?
Давно ль, судьбой моей шутя.
Играл ты, изверг? На престоле
И там, в неведомых степях,
Я был твой раб без дум, без воли...
Но изменились наши роли —
И ты у ног моих. в цепях.
Твой сын палач тебе и мститель...
Дрожи, тиран, пади, мучитель,
Челом развенчанным во прах!

Базилио.

Я жду... Не трать насмешек даром.
Кончай скорей, одним ударом.
Я не боюсь твоих угроз.
Так дуб спаленный, жертва бури,
Чернеет в блещущей лазури
И не страшится новых гроз.
Не ты, а я здесь победитель!
Пред торжествующим врагом
Стою, ваш царь и повелитель.
С высоко поднятым челом,
И ты бессилен!..

Сильвио.

На колени!

Базилио.

Я не склонюсь ни перед кем,
Из уст ни жалобы, ни пени,
Палач, не вырвешь ты ничем.

Сильвио (заносит над ним меч).

О, что мне делать... Без боязни
Невозмутимо ждет он казни...
Проклятье!..

Базилио.

Прав ваш приговор
Неодолимые светила!
Давно влекла нас ваша сила
На преступленье и позор.
И вот – свершилось. Победила
Судьба... Мой сын, не ты жесток,
Не ты казнишь меня, а рок.
Но я погибну, примиренный,
Как из кадила фимиам —
От всех цепей освобожденный
Мой дух помчится к небесам.
Прости мне. Сильвио!..

Сильвио.

О, муки!
Стою в отчаяньи немом.
И обессиленные руки.
Как плети, падают с мечом.
О где же, где порыв тот страстный?..
Ищу в груди моей напрасно
Хоть искру злобы... Он остыл,
Смешной, ребяческий мой пыл,
В душе все холодно безгласно,
Казалось, был могуч и дик,
Я прежним Сильвио на миг, —
Но и тогда весь лицемерил,
Кричал, грозил, – и сам не верил,
Не верил гневу своему,
Потухло сердце, омертвело,
И, как бесчувственное тело,
Я равнодушен ко всему.
Ты прав, ты прав! Что значит мщенье?
Едва забыл я на мгновенье —
И ты напомнил мне, что бред
Вся наша жизнь, любовь и злоба,
Ведь только призраки мы оба.
И мстить нет сил, ни воли нет.
Пред ужасающею тайной,
Как я, – беспомощен и слеп, —
Непознаваемых судеб
Ты был игрушкой лишь случайной.
И жажду мстить, но не могу
Я беззащитному врагу.
Нет виноватых!.. Гнев бесплоден...
Снимите цепь с него... Старик.
Ты был в несчастиях велик. —
Иди... Прощаю, ты свободен...

Четвертое действие

Терраса над морем. Лунная ночь. Пир. Сильвио на троне. Базилио, Клотальдо, Беатриче, придворные. Певец играет на арфе. По знаку Сильвио он умолкает.

Сильвио.

На что, певец, мне эти звуки?
Должны когда-нибудь они умчаться прочь.
И будут после них еще тяжело муки.
Еще томительнее ночь.
Ты убаюкиваешь горе
Обманом сладостным, но все ж
И в ослепительном уборе
И в блеске красоты – мне ненавистна ложь.
Могильный остов прячет в розы
Поэтов детская мечта;
Но если правды нет – на что мне красота?
На что пленительные грезы?
Уйди, певец!

Беатриче.

Ко мне! Я разум усыплю.
Боль ненавистного сознанья утолю;
Пока хоть капля яда есть в бокале золотом,
Мы выпьем все до дна. потом, без сожаленья.
С безумным смехом опьяненья
О землю кубок разобьем!..

Сильвио.

Я твой... прижми меня к своей груди сильней.
Руками нежными властительно обвей...
О, только бы убить сознанье роковое,
Не думать, не желать, не помнить ничего
И, в одиночестве, у сердца своего
Почувствовать на миг хоть что-нибудь живое.
Вот так!

(Обнимает ее).

Пускай вся жизнь неуловимый сон,
Пускай весь мир – ничтожное виденье —
Я докажу себе, что есть один закон.
Одна лишь правда – наслажденье!

(После мучительного раздумья отталкивает Беатриче).

Обман, и здесь обман! Оставь меня. уйди...
Потухла страсть, в душе лишь ужас без предела...
Мне показалось вдруг, что я прижал к груди
Холодное, как лед, безжизненное тело...
Увы! погибнет красота.
И кудри выпадут, и череп обнажится...
Где ныне вешних роз свежей твои уста —
Там щель беззубая ввалившегося рта
Бессмысленной, немой улыбкой искривится.
Оставь меня! Прочь, все уйдите прочь!
За пышной трапезой, сияющей огнями,
Мне кажутся теперь все гости мертвецами,
И давит грудь, как склеп, томительная ночь.
Довольно! Факелы и свечи потушите...
Мне страшно быть с людьми! Уйдите все и пусть
Растет в безмолвии моя немая грусть.
Скорей, безумцы, пир кощунственный прервите...

Гости уходят, слуги уносят кубки, яства и свечи; остаются Kлотальдо, Базилио и Сильвио.

Базилио.

Мой час теперь настал.
Не в наслажденьях смысл и цель существованья,
Не все погибло: есть великий идеал —
Он мог бы утолить души твоей страданья.
Не все разрушены сомненьем алтари...
Но, сын мой, жаждешь ли ты Бога?